Сборник стихов

Стихи – это как исповедь. Если пишешь прозу, то можно и приврать, и сочинить то, чего не было. А стихи – это все то, что происходит в твоей душе. Все, что произошло с тобой, все, что ты сам пережил, перечувствовал, переборол, перемешал и выплеснул на бумагу. Осколки твоей души. Поэтому здесь все честно. И очень бы хотелось, чтобы те, кто заглянул в твою душу, как минимум, вытерли бы вначале ноги…

В этой книге, в тревожных прасоловских строках внимательный, чуткий к поэтическому слову читатель найдет философское размышление о Времени и Пространстве, о смысле Бытия, о предназначении Человека в этом Мире, почувствует боль и радость живой души, мятущейся в поисках истины, родственного отклика, любви…

Предостерегая от надвигающейся тьмы, Поэт и сегодня напоминает каждому из нас о главном — «нам сужден проницательный свет, чтоб таили его, не губя…»

По сохранившимся в архиве А. Т. Прасолова рукописям стихотворений 1962—1966 годов воспроизведены их первоначальные варианты, которые отличаются от прижизненных публикаций автора.

Скільки ж їх було – молодих і талановитих, поетів (Поетів!), яким би ще жити й творити, писати вірші на радість людям, але яких Бог забрав до себе рано, дуже рано. Отак і Богдан-Ігор Антонич (1907–1936)… Дві цифри і рисочка між ними – це життя, сповнене надій і поезії, але ж таке коротке. Він багато не встиг, не написав того, що збирався написати, його ім'я після смерті було забуте на довгі роки. І все ж таки справжня Поезія, незважаючи на будь-які перепони, знайде шлях до читача.

До книжки увійшли фрагменти із незакінченого роману «На другому березі», а також значна частина поетичного доробку Богдана– Ігоря Антонича.

Скільки ж їх було — молодих і талановитих, поетів (Поетів!), яким би ще жити й творити, писати вірші на радість людям, але яких Бог забрав до себе рано, дуже рано. Отак і Богдан-Ігор Антонич (1907–1936)… Дві цифри і рисочка між ними — це життя, сповнене надій і поезії, але ж таке коротке. Він багато не встиг, не написав того, що збирався написати, його ім'я після смерті було забуте на довгі роки. І все ж таки справжня Поезія, незважаючи на будь-які перепони, знайде шлях до читача.

До книжки увійшли фрагменти із незакінченого роману «На другому березі», а також значна частина поетичного доробку Богдана-Ігоря Антонича.

Скільки ж їх було — молодих і талановитих, поетів (Поетів!), яким би ще жити й творити, писати вірші на радість людям, але яких Бог забрав до себе рано, дуже рано. Отак і Богдан-Ігор Антонич (1907–1936)… Дві цифри і рисочка між ними — це життя, сповнене надій і поезії, але ж таке коротке. Він багато не встиг, не написав того, що збирався написати, його ім'я після смерті було забуте на довгі роки. І все ж таки справжня Поезія, незважаючи на будь-які перепони, знайде шлях до читача.

До книжки увійшли фрагменти із незакінченого роману «На другому березі», а також значна частина поетичного доробку Богдана— Ігоря Антонича.

В книге петербургского поэта Вадима Пугача, одного из членов неформального объединения литераторов «Пенсил-клуб», собраны пародии, стилизации и шуточные стихотворения, написанные почти за 20 лет участия в литературных игрищах клуба.

Терцины

Еще терцины

Фрагмент

Акрооктавы

(«Богатая Лиза»)

Элегия

(Пасхальный венок строф)

Маленькая козлиная песнь в четырех актах

(«Герой нашего времени», писанный слогом «Мцыри»)

писанная слогом «Маленьких трагедий»

(«Обломов»)

(«Преступление и наказание»)

(«Анна Каренина»)

Песня для потребителя

(умаление времени)

Стансы

Сонет

Мемуары

Святочный рассказ

Марина Ивановна Цветаева (1892 – 1941) – великая русская поэтесса, творчеству которой присущи интонационно-ритмическая экспрессивность, пародоксальная метафоричность.

Я ныне вновь пою в сем мире –

Пусть глас разносится в эфире;

Клинок Огня Создатель дал,

Чтоб возрожденным снова стал,

И в мир пропел благую Весть –

И правда, совесть, счастье, честь,

Надеждой будучи укрыты,

Уже не были позабыты.

Струится радость пусть рекой,

И Дух забудет сна покой,

Отбросив напрочь тьму сует,

И осознав, что смерти нет.

Раздал намеков много вам,

Чтоб ближе стали к Небесам,

Кто суть поймет - не жить как прежде ...

Сердца горят у них в Надежде!

Я ныне вновь пою в сем мире -

Пусть глас разносится в эфире;

Клинок Огня Создатель дал,

Чтоб возрожденным снова стал,

И в мир пропел благую Весть -

И правда, совесть, счастье, честь,

Надеждой будучи укрыты,

Уже не были позабыты.

Струится радость пусть рекой,

И Дух забудет сна покой,

Отбросив напрочь тьму сует,

И осознав, что смерти нет.

Раздал намеков много вам,

Чтоб ближе стали к Небесам,

Кто суть поймет - не жить как прежде ...

Сердца горят у них в Надежде!

Я ныне вновь пою в сем мире -

Пусть глас разносится в эфире;

Клинок Огня Создатель дал,

Чтоб возрожденным снова стал,

И в мир пропел благую Весть -

И правда, совесть, счастье, честь,

Надеждой будучи укрыты,

Уже не были позабыты.

Струится радость пусть рекой,

И Дух забудет сна покой,

Отбросив напрочь тьму сует,

И осознав, что смерти нет.

Раздал намеков много вам,

Чтоб ближе стали к Небесам,

Кто суть поймет - не жить как прежде ...

Сердца горят у них в Надежде!

Я ныне вновь пою в сем мире –

Пусть глас разносится в эфире;

Клинок Огня Создатель дал,

Чтоб возрожденным снова стал,

И в мир пропел благую Весть –

И правда, совесть, счастье, честь,

Надеждой будучи укрыты,

Уже не были позабыты.

Струится радость пусть рекой,

И Дух забудет сна покой,

Отбросив напрочь тьму сует,

И осознав, что смерти нет.

Раздал намеков много вам,

Чтоб ближе стали к Небесам,

Кто суть поймет - не жить как прежде ...

Сердца горят у них в Надежде!

Мудрость былую всю прошлых веков

Мы выпускаем теперь из тисков,

Пусть это будет праздничный миг -

Лишь бы наш глас до всех спящих достиг.

Споро пройдя жизни сквозь непогоду,

Книга родится вся к нужному году.

К самопознанью пусть всяк устремится -

Книга поможет лишь в том укрепиться.

Что ж всем готовят грядущие годы?

Пусть это будет Книга Свободы.

Став свободным, увидишь оковы других. Пытаясь снять с них оковы, породишь ненависть. Оковы можно сбросить, лишь осознав их.

Подлинно свободный разумен, но не умен.

Подлинно свободный невинен, но не ребенок.

Подлинно свободный способен верить, но в себя.

Подлинно свободный не видит сны.

Подлинно свободный свободен пробудить готовых проснуться.

Таков подлинно свободный.

Можно прочесть книгу и не понять ее - но невозможно понять книгу, не прочитав ее. Пусть каждый найдет свое понимание.

Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — слово или стих, одинаково читаемый как слева направо, так и справа налево.

Эссе Виктора Дроткива продолжает традиции классического русского палиндрома.

У Олега Хлебникова сложилась книга, которую он сам назвал романом в поэмах. Сложилась как жизнь. Как сказал двадцать с лишним лет назад Давид Самойлов – «в стихах Олега Хлебникова есть картина мира». Судьба лирического героя (вряд ли он многим отличается от автора) и судьбы окружавших его людей складываются на фоне отечественной истории. Да они сами и есть эта история. И тот совсем ближний круг, кого автор считает братьями – Юрий Щекочихин, Александр Аронов, «Толик, Андрюшка, Пашка»… И соседи по поэме «Улица Павленко» в Переделкине: Борис Пастернак, Корней Чуковский, Булат Окуджава, Арсений Тарковский, Иосиф Бродский, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко – «И слово друг / вместе с отцом и сыном / троицу составляло…».