Это что, прикол какой-то? Не мог я врубиться, что происходит. Нет, я отказываюсь в это верить. Этого просто не может быть! И так я повторял уже минут пятнадцать. Но все равно не мог сложить один плюс один в голове, и понять, как вышло это непотребство.
А дело всё в том, что я сидел у себя в саду и смотрел, как Тоха дерется с белой бабочкой. Ну, как дерется… Он машет кулачками, а она просто летает и уворачивается от него. Он злится, что не может в неё попасть, а как ему попасть, если эту бабочку я сотворил из иллюзии. Малыш даже лопатку кинул в нее от обиды, но все равно попасть не получилось. Лопатка, правда, застряла в броне стоящего неподалёке «Буревестника». М-да… Волк точно ругаться будет…
Впрочем… Мысли мои уже были в другой стороне. Я сидел и никого не трогал, как пришло сообщение на личную почту. Родовую, и когда я его открыл, то увидел, что там кто-то прислал мне видео. Открыв его, я сильно удивился.
Это был Верховный Эмиссар Неназываемого, который снова обращался ко мне. Вот только… Кажется, сам он не помнил уже этого «снова». Все его слова звучали так, словно он и не записывал прошлое видео, и все угрозы звучали по-новому. Разве что в этот раз он вызывал меня на бой. Удивительно? Еще как! Обычно это не методы Эмиссаров. Они, хотя и очень сильны, но любят действовать чужими руками, а бьют лично только тогда, когда точно уверены в своей победе.
И если задуматься и вспомнить то, что я знал о них, то… Эмиссары невероятно сильны, по меркам других людей. Силы у них много, и даже с избытком, вот только… Все они слабаки. Я встречал многих Эмиссаров, и знал судьбу некоторых. Это были люди, которые шли по пути лёгкой силы и быстрого вознесения, и… всегда проигрывали.
Один из таких случаев — Авантос Равиолин. Я лично оторвал его тупую голову. Умнейший прежде человек, который занимал пост ректора магической академии, и набирал в силе просто гигантскими шагами. А в один момент высший совет прознал, что он тратит казенные деньги мимо кассы, и изгнал его с позором. После этого у него наступила черная полоса. Больше на такое доходное место устроится он не мог, а аппетит имел при этом большой. Ему предлагали учреждения поменьше, где он может занять, пусть и не ректорский пост, но учительский. Да только куда там… Не хотел он довольствоваться малым, и однажды написал каждому из совета письмо, в котором обещал отомстить лично.
Потом я уже узнал, что он ушел на одинокую гору, где провел пять лет в тренировках и учениях. Когда он спустился, то первым делом отправился к самому слабому, по его мнению, советнику и напал на него, но… Проиграл… Как оказалось, он стал еще слабее, чем был до этого, потому что не хотел тяжело трудиться на тренировках. Ему больше нравилось, сидя на ректорской должности, поглощать камни силы.
Его не убили. Дедок, на которого он напал, имел в сердце милосердие и посоветовал начать все заново. Но это уже было лишнее… Тогда бывший ректор сломался и продался Называемому с потрохами. Получил силу, которую так желал. А когда я пришел за ним и его поставили на колени, то он, рыдая, как ребенок, умолял пощадить его.
Все это к чему я рассказываю? А к тому, что Неназываемый собирает таких вот павших личностей, заманивая халявной силой и властью. Да только толку с них? Ведь я не мог первое время понять, почему так просто в этот раз мне бросили вызов? Неужели, это ловушка, и они припрутся туда всей толпой? Тоже вариант, но… Он уже здесь…
Видео, которое он снимал, было в сделано в Иркутске на фоне городской администрации. Этот, как он представился, Борден стоял там по пояс раздетый, и красовался своими татуировками. Говорил он дерзко, но слегка дергано, словно ему хотелось оглянуться и проверить, не стоит ли за его спиной смерть.
Как-то напрягал меня тот факт, что такой человек, как он, смог так просто проникнуть сюда. В своем обращении он заявил, что с момента отправки этого видео будет ждать меня ровно двенадцать часов. А если я не приду, то пойдет крушить город, и первым делом начнет не с гарнизонов и воинский частей, а с жилых районов.
Прошел уже час, как я получил это послание, и что я делаю? Сижу и смотрю на Тоху, и направляю бабочку в его сторону… А ведь нужно идти собираться… или собирать армию и эвакуировать город, если по хорошему.
Почему тогда на моем лице улыбка, если грозит опасность людям и моему городу? Просто я заметил один интересный факт в этом Бордене, и вот он меня удивил больше всего. И если я прав… То полагаю, что в рядах Неназываемого не все так хорошо, и это радует. А еще… Зачем спешить? Все равно ничего не изменится. Сегодня умрет один Эмиссар, и по-другому даже быть не может.
Все в этой истории мне было понятно, кроме одного… Когда же он умудрился повстречать Беллу? И, что самое главное, где она сейчас?
Северное Королевство
г. Хедебю
— Дочь моя, успокойся! Не нужно избивать эту бедную грушу! Она умерла уже давно, — решила пошутить Лагерта, глядя на свою дочь.
Ледяная Королева в последнее время стала замечать за Хельгой новое обострение. Девушка снова плохо удерживала свои эмоции под контролем, и всему виной был один молодой человек. Как только она узнала, что ей выпала честь отправиться сражаться с Серыми, да еще и в экспедиции, которую поведет человек-легенда, что частенько бывал у них в гостях, то она была невероятно воодушевлена. Сначала…
Хельге давно хотелось не простого испытания, а такого, где она сможет выложиться на все сто процентов. Мать хорошо понимала, что дочке сложно иметь таких знаменитых родителей. Слава Ульриха и Лагерты были не шуточными, и чтобы их превзойти, дочери требовалось немало потрудиться. Но всё это оказалось большим пустяком… Стоило ей услышать, кто еще приглашен в эту экспедицию, как он тут же покраснела, что для ее типа кожи было несвойственно.
После этого Хельгу было не узнать. Вначале была радость… Потом смятение… И закончилось все злостью… Злость тоже была двойственной. Первая была на молодого человека, а вторая на себя.
Лагерта, как женщина и мать, прекрасно понимала, почему злится ее дочь.
Хельга слегка неоднозначно восприняла новость про вторую свадьбу Александра. И стала злиться сама на себя за то, что бездействовала. Хоть это не так просто, как она думала. В первую очередь, для фигуры ее ранга нужно спросить, что думают родители. Правда, тут было всё в порядке… А под конец изворотливый девичий мозг стал злится на Александра, который… А тут, кажется, Хельга еще не придумала.
Эти все выводы Лагерта смогла сделать за несколько дней.
— Все в порядке… Она еще выдержит, — наконец дала она ответ и и еще несколько раз ударила по груше.
Ошиблась… Груша не выдержала и лопнула, осыпав весь зал металлическими шариками, которыми была наполнена. Впрочем, не все шарики уже были таковыми. Многие давно покрошились. Выдержала только сама кожа, которую, кстати, подарил ей Александр, добытую из разломного животного.
Лагерта подумала, что в следующий раз нужно будет еще попросить такие же крепкие нитки, а то эти не смогли сдержать крутой нрав ее дочери.
— Тебе стало немного легче? — с улыбкой спросила у дочери Лагерта.
— Нет… — нахмурилась Хельга. — Мне кажется, я все еще слишком слаба.
— Слишком слаба? — переспросила мать. — Слаба для чего? Или для кого?
Этот хитрый вопрос был задан не просто так, и он подтвердил опасения Лагерты. От ее дочери тут же расползлась морозная мгла, которая замораживала всё, до чего дотрагивалась.
— А ты не боишься убить его таким образом? — вдруг спросила она дочку.
Вопрос до Хельги дошел не сразу, но все-таки дошел, и она осознала, что делает, а затем попыталась взять свои эмоции под контроль.
— Зараза… Снова сорвалась. Но, ты права. Я слишком много думаю последние дни. Но за это время… Он мне даже не позвонил! А теперь, — опустила голову Хельга, но быстро подняла и нахмурила свое милое личико. — А теперь… Он не подтверждает свое участие!!!
В доказательство своих слов она смогла урегулировать вопрос с силой и взяла ее под контроль. А затем двинулась к планшету, который валялся здесь недалеко, и показала матери список участников, который обновляется по мере того, как люди подтверждали свое участие. И напротив Александра стоял знак вопроса, что говорило о том, что он еще не дал своего согласия.
— Хм… — задумалась Лагерта, обнимая дочку. — То есть, ты упрекаешь его в том, что он тебе редко звонил?
— Не упрекаю… просто… — замялась Хельга, которая хорошо знала этот тон матери, и понимала, что уже неправа.