И боролся Ангел с Дьяволом
И остался хром
Яков
Маленькие зеркала диско-шара уловили движение. Раскачиваясь, они бросали осторожные блики по поверхностям: комоду из нескольких слоёв ДВП, фисташковым стенам, листьям диффенбахий. Подчёркнуто экзотические объекты не могли скрыть скучный быт хозяев, комната будто бы состояла из заголовков в новостной хронике. Разбавляли её простые иллюстрации из путешествий: деревянная мельница-перечница, украденная из ресторана в Италии; рассохшаяся коробочка экзотического цветка из тропической страны; небольшая медная статуэтка Будды.
— Чай? — тревожно спросила хозяйка.
Лигостаев вновь пересёк гостиную поперёк и остановился у окна:
— Она пропала. Ваша дочь пропала, — сказал он не поворачиваясь и буркнул, — сквозь землю, мать её. Это понятно? — добавил он тоном человека, который привык приказывать.
— Алиса? — спросил отец.
— Нет, напротив. Мария.
— Напротив? — уточнила мать, но Лигостаев пропустил это.
Внизу, на детскую площадку экскаватор разгружал песок из маленького голубого МАЗа. С девятого этажа они казались игрушками. Далеко впереди светились конусы лунных ракет.
— Вы перенесли запуск? — полностью контролируя свои эмоции, спросил отец девочек, полковник в отставке.
— Мы планируем заменить Машу Алисой.
— Это будет ошибкой, — сказал отец.
Лигостаев смотрел сверху вниз. Он на голову возвышался над супругами, отчего всё в их доме казалось ему маленьким.
— Алиса — дублёр Марии, — наконец ответил Лигостаев, используя понятную полковнику терминологию пилотов-космонавтов. Его встретило холодное молчание супругов.
— Ну, что же, — согласился он с молчанием и покрутил печатку на указательном пальце, будто настраивая радиолу из прошлой эпохи.
— Вы уже виделись с Алисой? — спросила мать девушек, — как она это восприняла?
— Не виделся, она на допросе ВДОХа.
— А вы… — осёкся отец, смекнув, о чём спрашивает.
— Меня тоже допрашивали. Если вы об этом. Мне пора идти. Вы по-прежнему можете звонить мне в любое время. И, я боюсь, даже учитывая обстоятельства, Алиса не приедет и не сможет связаться с вами, — он посмотрел на телефон в прихожей. Древняя техника.
— Понятные вещи, — кивнул Лигостаеву отец.
— Скажите мне, если с вами свяжется Мария. Это многое упростит, — сказал Лигостаев вслух и про себя добавил: — пришельцы уже на пороге.
++++
Его офис напоминает номер люкс в пятизвёздочной гостинице. Мебель из тонких линий, три уровня пола, яркие цвета, стеклянное трюмо с напитками и хрустальными бокалами. На столике графин, к которому он последнее время регулярно прикладывается. Но не настолько, чтобы оставалось на дне…не мог же выпить всё? В маленьком холодильнике нашлась бастурма из настоящего мяса. На секунду в стекле окна отразилось лицо — старое и небритое. И Лигостаев замер, разглядывая его.
Трансляция мегакорпорации уже началась. Его сверстники министры впервые явили себя публике в такой кучности — как сухофрукты в компоте.
Агрессия Марса вызвана…Антиземные настроения на Марсе… Марс против Землян… Марс готовится напасть на Землю… Убийства на Марсе… Голограммы летают по его кабинету. Да и не только его. Они сейчас в каждой метакомнатке, фоном идут во всех симуляциях, где люди себя развлекают. Уведомления приходят даже тем, кто в это время находится в реальности и работает на заводах или торчит у двери в ожидании курьера, чтобы забрать автоматическую еду и снова погрузиться в метаполе.
В результате борьбы за независимость колония Марсианской Торговой Компании стала самостоятельной Свободной республикой Марса. Лигостаев легко интерпретирует новости — это означает, что мегакорпорация МТК в глубоком кризисе. Что четыре старца-основателя, обладавшие наибольшей властью в солнечной системе, потеряли всё.
Автоматический Интеллект постучался в уже дремлющий мозг Лигостаева. Министр обороны Минатека желает вашей аудиенции, учтиво раскланялся вкрадчивый робот. Он знал, что Лигостаев не может не принять вызов. Формально ВДОХ входит в Минатек.
Высветилась голограмма — усатый кретин в фуражке, навалился на стол. Яркий военный китель плавал перед большим носом Лигостаева, так что ему пришлось уменьшить голограмму до почти крошечной.
— Если МТК потеряет управление пушкой, а оно потеряет его, — без любезностей начал Лигостаев, — то судьба всего человечества будет в руках сепаратистов, — он сделал паузу и перешёл на более спокойный тон, — Рано или поздно случится ситуация, когда объекты вторжения пересекут марсианский фронтир. Отправьте моего охотника на Марс! Мне сколько вам говорить?
— Господин Лигостаев, — снисходительно начал министр обороны, — Мы двадцать лет слушаем одно и то же. И про то, что нужно построить вторую более мощную лунную пушку и про вашу блажь с лунной лабораторией. И про специальную миссию ВДОХа. А в итоге прекрасно сдерживаем объекты на границе. Только благодаря программе Минатека и помощи МТК.
— Ё-мае больше нет никакого МТК, а вы рискуете всё потерять, министр.
— Угрожаете, Лигостаев?
— Я вас предупреждаю об опасности, с которой мы и не сталкивались! Я здесь гораздо раньше и я помню, как один из объектов прошёл Уран. Его уничтожили старым орбитальным спутником НАСА, застрявшим там с прошлого десятилетия. Чистая случайность!
— Ваши охотники скомпрометированы на Марсе. Сепаратисты думают, что один из них убил посла. И я, кстати, думаю так же. Никакого ВДОХа. Вам ясно?
— До связи, — буркнул Лигостаев и отключился.
Надежда на объективность министров Минатека угасла. Он поморщился и с нетерпением пролистал допрос своего охотника Алисы до последней страницы:
— Алиса, — обращается дознаватель, — Как твоё эмоциональное состояние? Ты готова к космической программе?
— Полностью.
— Алиса, твоя сестра пропала, ты осознаёшь, что это означает?
— Это означает, что моя сестра — слабачка.
— Здравствуйте, какой вам кофе?
До этого вопроса официантки вселенной понадобилось 13,7 миллиарда лет. Люди посчитали, это правда. Столько времени прошло от большого взрыва. Почти треть этого времени существует Земля. Последние 3,7 миллиардов лет она обитаема, на ней эволюционирует жизнь. И теперь, благодаря эволюции, официантка напугана. Её Автоматический Интеллект определяет меня как агрессора. Да она и сама это чувствует. Что я другая и представляю для неё угрозу. Что я сильней.
— Вы можете выбрать любой кофе, — любезно улыбается она, но губы дрожат.
— Что это значит? — Алиса поднимает глаза.
— Ну так же, как и люди, — запинается, — я не это хотела сказать, — она готова убежать.
Страх слишком силён, он сковывает её. Рука с блокнотом и ручкой трясётся. Она держит их перед собой, пытаясь защититься.
На летней веранде десять человек. Есть пары, есть и одиночки. И все они застыли. Никто из них не будет защищать официантку. Они осознают свою слабость. И поэтому бояться, что им придётся вступиться пусть и за хорошую, всегда приветливую, но едва знакомую девушку. Нет, они не просто боятся, они в ужасе от того, что знают, что не вступятся за неё. Алиса откладывает в сторону меню, пора заканчивать:
— Тогда что ты хочешь сказать?
— Любой заказ в нашем заведении для вас бесплатный, — наконец собирается и выпаливает официант.
От неё пахнет расставанием. Вот нервы и подводят. Ещё и охотника встретила. Убийцу. Смерть.
Всё умирает. Слова, смыслы, чувства. И любовь. Будто духи на коже она меняет оттенки, в конце оставляя с запахом собственного пота. Задыхающейся. А с утра нужно снова вставать и ухаживать за миром, хотя бы за маленьким кусочком в виде кофейни. Алисе не жаль официантку.
— Как тебя зовут?
— Геля.
— Как геленваген? Чашечку капучино, — просит Алиса, — я оплачу.
Люди продолжают смотреть на охотника, но испытывают облегчение. У многих на лице она видит надежду или, точнее, надежду, что она появится. Всё изменилось, когда Марс вышел из торговой компании. Тектонические социальные плиты сдвинулись абсолютно для всех на Земле, будто золотой век, эра благоденствия закончилась, и теперь никто не знает, что будет дальше.
Проклятые марсиане, говорят люди на улицах. Как будто у них есть право так поступать с нами, шепчут друг другу за столиками кафе. Это мы помогли построить их рай на красной планете. Они те же земляне, они те же люди! Почему они захотели отделиться от нас? Втайне посетители кафе желают, чтобы охотников отправили на Марс и уничтожили возникающую там республику. Но сами они не готовы бороться.