Велосипед судьбы
Глава 1. Что нам делать с пьяным матросом
– Это плохой провод, – терпеливо объясняет Василиса. – Точнее, не то чтобы совсем плохой, но мне не подходит.
– Эй, девочк, не говори такой слова! – возмутился продавец, чернявый толстячок в большой, делающей его похожим на диковинный гриб, кепке. – Это лючий провод на рынок, слово тебе говорю!
– Какой он лучший? Это обычный бытовой установочный ПБПП! А я уже три раза сказала, что мне нужен ВББШв! Мне его по шпангоутам тянуть! Ваш пэбэ там перетрётся и закоротит нам всю проводку!
– Девочк, что ты понимаешь в провод? Я много лет продаваю электрический всякий штука! – продавец машет руками, показывая увешанную бухтами кабелей и связками сетевых шнуров, заваленную россыпями розеток, выключателей и плафонов лавку. – Я всё знаю за провод! Это провод привезли из один очень тайный срез, там такой наук был! Такой техник! Вах! Потом все умерли, конечно, но провод остался. Самый лучший провод, мамой клянус!
Но Василиса его не слушала.
– Вон с той катушки покажите ближе.
Продавец всплёскивает руками, разводит руками, заламывает руки и всячески выражает возмущённое непонимание.
– Девочк, этот провод – совсем не провод! Он не для электричество розетка! Он…
– Я вижу, это коаксиальный РГ. Я знаю, что он не силовой, разумеется. Но силового у вас нет, а коаксиал мне нужен для подключения внешней антенны…
– Вай, девочк, зачем плохо говоришь про мой товар? – решив, что руки выражают его эмоции недостаточно наглядно, продавец переключился на мимику лица.
Закатил глаза – выкатил глаза. Зажмурился – заморгал. Раскрыл рот – закрыл. Василиса подумала, что он сейчас похож на пойманную рыбу и, не удержавшись, хихикнула.
– Этот молодёжь совсем никакой уважение не иметь! – пожаловался продавец в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зачем говоришь сильный провод нет? Вот сильный провод! Совсем сильный! Вах какой сильный, смотри!
Он принялся тыкать Ваське в нос огрызком кабеля.
– Он просто толстый, – терпеливо ответила она, – из-за того, что изоляция резиновая. А жилы тройка, алюминий. Мне такой не нужен. РГ покажете, или мне в другую лавку идти?
– Не надо другой лавка, – вздохнул продавец, – смотри свой эргэ, девочка-электрик.
– Я механик, – рассеянно ответила Василиса, пробуя кабель на изгиб и разглядывая оплётку экрана. – С волантера. Младший.
– Я уже боюсь увидеть вашего старшего, вах!
– Правильно боитесь. Он бы вам уже много всего сказал. Какой диаметр центральной жилы тут?
– Вай, ты такая умная, сама смотри! – обиделся лавочник.
– Ладно… – Василиса достала из сумки на поясе штангенциркуль. – Да, этот подходит. Мне тридцать метров. Почём будет?
– Сорок!
– За всё?
– За метр!
– Вы пошутили сейчас, да?
– Какой шутка! Ты покупать пришла или над продавец издеваться?
– Понятно. Ладно, я пошла.
– Эй, ты мой время потратила и совсем ничего не купила! У моего народа это обида и оскорбление!
– А у моего народа обида и оскорбление так цену заламывать!
– А какой твой народ, вредный девочк?
– Я цыганка. Цыганка Вася из табора Малкицадака! – Василиса откинула прядь волос, показывая тонкую золотую серьгу с чёрной каменной бусиной. – И если я пожалуюсь дяде Малки…
– Вай, зачем жалобы? Зачем Малки! Я уважаю Малки, все уважают Малки! Я тебе этот провод совсем даром отдам! По тридцать пять!
– Я ухожу!
– Шютка, слюшай, шютка! По тридцать. Это хороший цена!
– Не смешно. Пойду посмотрю, может, кто другой смешнее пошутит.
– Вай, ну зачем так? По двадцать пять тебе достаточно весело, младший цыганка с волантера?
– Я младший механик. А цыганка я потому, что меня торжественно приняли. За помощь табору. И двадцать пять всё ещё не смешно.
– За какие грехи Дорога наказала меня таким покупателем? Двадцать три, или называй своя цена!
– Восемь за метр, – быстро сказала Васька.
– Вах, какая трагедия! – всплеснул руками продавец. – Такая маленькая и уже сумасшедшая! Кто твои родители, почему они не заперли тебя в мягкий комната, чтобы ты не бродила по рынку и не пугала честных торговцев? Девятнадцать!
– Мой папа – капитан волантера и военно-морской офицер! Девять!
– Наверное, он слишком долго был в плавании и не воспитал тебя подобающим образом! Семнадцать, и учти, что ты уже оставила моих детей голодными!
– Судя по вашему возрасту, вашим детям давно пора зарабатывать самим! Девять с половиной!
– Я, конечно, имел в виду внуков, которых ты хочешь оставить без сладкого. А они его заслужили, клянусь! Слава Искупителю, они не такие противные как ты, девочка! Пятнадцать, и это крайняя цена!
– Я противная? Это вы ещё моего брата не видели! Десять!
– Великое Мироздание! У тебя и брат есть? Теперь я понимаю, почему Мультиверсум гибнет – два таких монстра в одной семье! Четырнадцать, и это уже грабёж!
– У меня есть даже кот. И мама. Но всё равно десять.
– Вай, девочк, десять уже было! Ты должна сказать «одиннадцать», мы торгуемся!
– А я не дам больше десяти. Вот триста за всё, – она выложила на стойку стопку лёгких белых монет. – И мы оба знаем, что это гораздо больше, чем вы заплатили сборщикам.
– Девочк, слюшай, кто так торгуется? И ты совсем не учитываешь накладные расходы! Ты думаешь, содержать этот лавка совсем ничего не стоит? Да я пойду по Мультиверсуму с протянутой рукой, если меня будет так обирать каждый ребёнок!
– Я не ребёнок, мне почти шестнадцать.
– Давай свои триста, – буркнул продавец. – Ишь, шестнадцать ей. Сопля этакая.
– Кстати, – раздался голос за Васькиной спиной. – По местным законам в шестнадцать наступает совершеннолетие. Ты знала?
Василиса обернулась. Худой чернявый парень в круглых чёрных очках с металлическими боковушками, немного похожих на винтажные сварочные, держит за руль пыльный велосипед и улыбается.
– Нет, – ответила она, – не знала. Я тут совсем недавно.
– Я Данька, Даниил.
– Василиса. И если этот лавочник будет вот так отмерять тридцать метров, то я не поленюсь перемерить!
– Очень глазастый девочк! – пожаловался продавец. – И такой вредный! Ладно, вот тебе ещё метр сверху! Довольна, разорительница моей торговли?
– Спасибо, было приятно иметь с вами дело, – Васька подхватила с прилавка массивный моток кабеля.
– Вешай на руль, – сказал парень. – Помогу отвезти.
– Спасибо. Тут недалеко …
– Слушай, ваш волантер видно из любой точки города! Он же над площадью висит!
– Ой, точно, – рассмеялась Василиса, – я и не подумала. Вот я балда!
– Ты так классно с ним торговалась! Я прям заслушался, – сказал Данька, ведя велосипед рядом.
– Это я у цыган нахваталась, пока с табором кочевали. Вот кто действительно умеет, а я так…
– А ты правда цыганка?
– Honoris causa1.
– Ого, ты знаешь латынь?
– Ого, ты понял, что я сказала?
Они посмотрели друг на друга и заржали хором.
1 Honoris causa (лат.) – почётная степень, полученная «за заслуги».
– Меня приняли в табор. Это ничего не значит, на самом деле, – объяснила девочка. – Просто жест благодарности за… Неважно, за что. Но мне нравится представляться «Цыганка Вася». Люди смешно реагируют.
– Просят погадать?
– Иногда, – фыркнула Василиса. – Чаще проверяют кошелёк.
– А ты что?
– Смотрю мудрым взглядом и говорю: «Судьба твоя покрыта туманом неизвестности, тебя ждут великие испытания и большая любовь! Позолоти ручку, яхонтовый!» Меня тётя Симза научила.
– И как, золотят?
– Не знаю, я пока всего один раз попробовала. Но мужик почему-то вырвал руку и убежал. Может, у меня взгляд недостаточно мудрый?
– А покажи!
Василиса надула щёки, выпучила и слегка скосила к носу глаза.
– Как по мне – премудрейший! – заявил парень. – Я бы позолотил.
– Может, мне однажды повезёт. Вот, пришли.
***
На краю площади висит над землёй волантер. Огромный, отливающий тёмным металлом дирижабль с каплевидным твёрдым баллоном, крестовидным оперением руля и двумя мотогондолами на выносных штангах.
– Даже не верится, что вижу настоящий волантер, – сказал Даниил. – О них куча легенд ходит. «В древние времена, когда над Дорогой парили волантеры…»
– Я ни одной легенды не слышала, – призналась Василиса. – Хотя я на нём младший механик. Ну и капитанская дочка заодно.
– Капитанская дочка? – рассмеялся Данька. – Это очень смешно.
– Почему?
– Когда по морям ходили парусники, то «капитанской дочкой» называли плётку-девятихвостку, которой наказывали провинившихся матросов. «Капитанская дочь тебя уложит в постель» – матросский фольклор.
– Ничего себе! Я не знала. Мой отец служил в военном флоте, но на подводной лодке. Парусов у них не было, плёток, я надеюсь, тоже.