Договариваю свою историю, и на лице Люсинды расцветает улыбка, которая кажется почти гордой:
– Рада, что ты ей ответила.
– Это было ужасно невежливо.
Люсинда качает головой.
– Накипело. Если открываешь рот только тогда, когда вот-вот взорвешься, то быстро выходишь за рамки приличия. Но бессловесность – тоже не вариант. Ты так описала эту сиделку, – она подмигивает, – что я послала бы ее куда подальше.
– Увы, но мама права, у нас не было выбора.
– Выбор есть всегда.
– Все слишком сложно.
– Это да, – сочувственно улыбается Люсинда, – но ты дорожишь сестрой?
– Конечно!
Люсинда кладет руку мне на колено.
– Когда ты только-только начала здесь заниматься, тебе дали задание. Ты должна была принять то, что не в силах изменить. Например, идиотов из школы, которые злили тебя, понося твою сестру, и уход твоего отца. Помнишь?
Молча киваю. Да, было такое.
– И ты справилась. Годы шли, и я все больше беспокоилась за тебя: ты смирилась, стала совсем замкнутой. Но сегодня ты сломала печать молчания, выпустила внутреннего бойца. Это огромный шаг. Гордись собой.
Пытаюсь улыбнуться в ответ, но улыбка выходит неуверенной.
– Полагаю, перед мамой извиниться все-таки придется?
Люсинда усмехается.
– Боюсь, что так. Но проделай ката еще раз. И почувствуй уже соответствующую гордость, ведь ты боролась за свою сестру.
Вскакиваю на ноги, кланяюсь Люсинде и додзе и снова выполняю ката.
– Ну как, лучше? – спрашиваю затем.
Люсинда улыбается.
– Этого мало. Давай еще раз. И еще. Делай, пока не расхочется спрашивать меня, достаточно ли на сегодня. Вот когда покажется собственное мнение весомым, тогда и заканчивай.
После тренировки, долгой и изнурительной, направляюсь в душ и слышу звук застегивающейся молнии в мужской раздевалке. Интересно, тот крутейший тип там? Замедляю шаг, поправляя широкую штанину кимоно, но приоткрытая дверь так и не распахивается, поэтому все-таки иду в душ. Немного погодя выхожу из душевой уже в повседневной одежде – темные джинсы и майка антрацитового цвета – прикид, за который меня часто критикуют, уж слишком он депрессивный, но дело в моих рыжих волосах, с которыми сочетается только что-то темно-серое или черное. Цветастый тюрбан на голове и вьетнамки на ногах дополняют мой образ – только бы по закону подлости не встретить новичка по дороге к женской раздевалке! Но дверь в мужскую раздевалку открыта, комната пуста.
В школе боевых искусств очень тихо, слышно лишь тиканье часов и негромкое жужжание автомата с напитками у выхода. Но это ненадолго: уже через полчаса начнется тренировка первогодок и куча людей набьется в тесные раздевалки. Лучше поторопиться. К тому же я не хочу откладывать разговор с мамой. «Может, черкануть ей смс», – размышляю я, вытирая ноги и натягивая носки и кроссовки. Мне по-любому еще минут сорок с лишним крутить педали под гору без переключения скоростей.
Достаю телефон – сообщение от Рави успеваю лишь быстро пробежать глазами, как вдруг дверь распахивается.
Здесь кто-то есть – я вижу тень, слышу шорох.
– Тш!
Секунда – и мир перед глазами расплывается. Ничего не вижу: все вокруг превращается в ничто. Хочу закричать – но не могу! Чувствую, что падаю, но не чувствую удара о поверхность. Падение – такое быстрое и в то же время бесконечное.
Мысли в голове кажутся до абсурда ясными и логичными – ты просто теряешь сознание, такое бывает, это просто циркуляция крови…
Но в глубине души понимаю: уж лучше бы это был обморок.
Я словно песок. С каждым мгновением рассыпаюсь на миллиарды песчинок, и бурный вихрь, подхватив меня, уносит прочь.
Нет.
Нет!!!
Что бы тут ни происходило – я не позволю этому случиться!
Я. Не. Позволю!
Я рассеяна.
Рассеяна ветром. Не тем ветром, которому доверяла, который делал меня свободной.
Он тащит меня, развеивает на мелкие кусочки, ведомые лишь одним инстинктом:
Я не позволю!
Освободи меня, ветер, или кто ты там есть!
Отпусти! Меня!
Ветер силен, порывист и непреклонен.
Но и я… я тоже!
Мокрая от росы трава липнет к щеке. Солнечные лучи и тени скользят по мне, словно радуются чему-то. Собравшись с силами, поднимаю голову, оглядываюсь вокруг. Где я и что вообще произошло?!
Я на лесной поляне, в голове эхом отдается странный гул, будто внутри черепушки ударил огромный колокол. Я что, хлебнула лишнего? Это ж сколько надо было выпить? Ничего не понимаю. Помню, что была в додзе, затем приняла душ, потом оделась… Одета я точно так же, как в воспоминаниях, – черные джинсы, майка, кроссовки с развязанными шнурками. Волосы влажные, темные. Может, я споткнулась о шнурки и крепко приложилась головой? Но что я делаю в лесу?
В траве нахожу мобильник, однако, как бы я ни давила на кнопку, экран остается черным-пречерным. Кровь стынет в жилах от мысли, что кто-то подсунул мне таблетки или еще какую наркотическую дрянь. Но поблизости ни души и никаких признаков, что со мной что-то сделали.
Мысли кристально ясны. Все чувства необычно обострены. Листья на деревьях и трава насыщенно зеленые и странно мерцающие. Ну точно наркота!
Впервые вижу эту поляну. А значит, это не Килларни и не его окрестности: там я каждую рощу знаю как свои пять пальцев. Есть одно объяснение – кто-то притащил меня сюда и этот кто-то сейчас рядом. Несмотря на жару, меня пробивает дрожь. Надо убираться отсюда, пока этот кто-то не вернулся и не сотворил со мной, что ему вздумается. Первый порыв – бежать! Устало подавляю его. Сначала неплохо бы сориентироваться. Солнце высоко, а значит, уже за полдень – меня охватывает отчаяние. В додзе я была ранним вечером! Невозможно же, чтобы я провалялась в лесу на траве целую ночь и полдня?!
Так, без разницы. Главное – не паниковать, и все станет понятно. Вдох, выдох. Буду идти все время прямо и рано или поздно выйду из леса к дороге или какому-нибудь поселку. Частенько я жалела, что в Ирландии нет настоящих лесов, но теперь мне это даже на руку.
Плутаю уже около часа, но до сих пор не видела никого и ничего – ни тебе каменной гряды между деревьями, ни речушки, впадающей в наше озеро, ни дорожных отметин, которые в Керри встречаются на каждом втором камне и на каждом третьем дереве. Тревога перерастает в дикий ужас.
Растения здесь какие-то другие. Бреду мимо голубых сверкающих грибов размером с журнальный столик. Миную дерево – его длинные узкие листья будто тянутся ко мне. Колеблемые ветром багряные и оранжевые папоротники – точно языки пламени. За мной наблюдает какая-то пичужка, оперение у нее переливается от черного до темно-бирюзового. В Ирландии такой флоры и фауны нет. Это уж точно.
– Ау? – поначалу шепчу я, делая поворот вокруг собственной оси, судорожно пытаясь побороть подступающие страхи. Что подумает Вики, если я не вернусь домой? – Ау!
А как же мама? Волнуется, ищет меня повсюду?
– Ау-у-у! – кричу я лесу.
Беспокойно вспархивают несколько птичек, но ответа нет. Темно, наверное, уже вечереет. Но плотные ветви сплетаются над головой, точно крыша, не пропуская дневной свет.
– А-а-а-у-у-у! По-мо-ги-и-и-те-е-е!
В конце концов не выдерживаю и всхлипываю. Не хочу завывать как ребенок: это ни к чему не приведет. Несколько слезинок все-таки сползают по лицу – вытираю их тыльной стороной ладони. К моему отчаянию, сумерки сгущаются. На тренировке я хорошо пропотела, а после не попила воды, и если с тех пор и впрямь прошел день, то плохо мое дело. Правда, пока я чувствую себя нормально. Пить хочется, да. Но не так, как при обезвоживании.
Совсем пав духом, припадаю к поросшему мхом корню, прячу лицо в ладонях и пытаюсь думать. Но в голове крутится лишь мысль о том, как дома меня ждет страшно встревоженная мама, как сначала она обзванивает моих одноклассников, а под конец обращается в следственные органы. Те, разыскивая меня, прочесывают леса. Пропавших после ссоры семнадцатилетних девчонок полиция сначала ищет в Голуэе, затем в Дублине и, наконец, в Лондоне. Расклеят парочку листовок с моим портретом и посочувствуют моим родным. Вот и все.
«Да соберись же ты!» – приказываю я сама себе, чувствуя нарастающее отчаяние. Здесь меня искать не будут – надо выбираться самой.
Выпрямившись, замечаю в нескольких метрах от себя маленького зверька, осторожно выглядывающего из-под папоротника. Первая мысль – обезьяна: круглая голова с крошечными ушками и огромными глазами. Но зверек делает шаг, вылезая из укрытия, – и я понимаю, что тельцем и движениями он напоминает кролика.
Пытаюсь сглотнуть, но не очень получается. Кролик с мордой обезьяны… Да чтоб тебя! Где же я?!