В «Книге побед» Шереф ад-Дина Иезди так описываются эти события: «Хаджи-Тархан лежит на берегу реки Итиля, и укрепления его проведены (начиная) от берега этой реки вплотную к воде так, что (обогнув город) опять доходят до реки. Таким образом, с одной стороны города место укрепления занимает река. Так как зимою там лед до того крепок, что поверхность воды становится такой же, как поверхность земли, то по берегу реки из кусков льда, вместо кирпича и глины, строят стену, которую ночью поливают водой до тех пор, пока все соединится в один кусок. Сделав таким образом высокую (стену), они одним куском льда соединяют стену города с этой стеной и ставят ворота». Вышедший навстречу Тимуру Мухаммед был схвачен и брошен в прорубь, где «сделался добычей рыб». Город был занят, на жителей наложена гигантская контрибуция, а после этого «все, что в нем было одушевленного и неодушевленного (имущества), подверглось грабежу», жителей выселили, а город сожгли [Тизенгаузен 1941: 184–185] (см. также [История Татарии 1937: 82]; обзор точек зрения на кампанию Тимура зимы 1395-96 г. см. [Vasary 2002: 287–291]).
В дастане об Аксак-Тимуре в «Дафтар-и Чингиз-наме» сказано, что Тимур будто бы пришел в Хаджи-Тархан и прожил там 5–6 лет [Ivanics, Usmanov 2002: 73].
По Е. Ю. Гончарову, после разгрома города там была выпущена монета — крупный медный пул 799 г. х. (1396-97 г.) и в этом же году— серебряные монеты с именем Тохтамыша [Гончаров 1997: 185]. Неясно, значит ли это, что город еще какое-то время сохранял свое значение.
Вместе с тем с 796 по 800 г. х. (1393-94-1397-98 гг.) денежная чеканка в улусе Джучи сильно сокращается. По сведениям Е. Ю. Гончарова, в Сарае ал-Джадид, Хаджи-Тархане и, вероятно, Орде небольшая партия серебра была выпущена от имени неизвестного хана, чье имя предположительно читается как Бек-Кибап. Но уже в 800 г. х. в этих городах правит Тимур-Кутлуг [Гончаров 2003: 95]. По сравнению с эпохой Тохтамыша значение Хаджи-Тархана в экономической жизни ханства существенно возросло.
Вскоре после взятия Тимуром Хаджи-Тархана он пришел в запустение и в XV в. уже существовал как относительно небольшой населенный пункт.
По утверждению В. М. Викторина, походом Тимура в 1395 г. было уничтожено «тюркское племя рыболовов на прибрежных островах Каспия т. н. „балыкчияне“ (…то есть рыбаки)» [Викторин 1995: 7]. Племя с таким названием едва ли вообще когда-либо существовало. Исследователь принял обозначение рода занятий жителей волжской дельты и северного побережья Каспия за название этнической группы. Можно указать, что слово балыкчиян (рыбаки) с успехом продолжало употребляться и значительно позже указанной автором даты — например, в османском документе 1529 г. (одном из канун-наме Азака), опубликованном М. Бериндей и Ж. Вайнштейном [Berindei, Veinstein 1976: 196, 194]. Топоним балыкчи (или включающий этот компонент) бытовал в Поволжье в ХVIII в. (см., например, [Хисамова 1981: 100]).
Однако не следует переоценивать масштаб разрушений города, произведенных войсками Тимура. Астрахань продолжала считаться одним из важнейших золотоордынских центров, причем зависимым от Орды в целом. Это следует из сообщения русских летописей: в частности, согласно Сокращенному летописному своду 1493 г., великий князь литовский Витовт в 1399 г. «подумаша думоу съдного с царем с Тахтамышем: „Пойдем на царя Темир-Коутлуя своим двором и с многими князьми безчислено, съ мною Литва, Ляхи, Немци, Жемоть, Волохи, Подоляне; яз тебя посажоу на царстве на всей Орде, на Сарай, на Блъгарех, и на Азторохани, и на Язове, и на Заяицкой Орде; а ты мене посади на московском великом княжении, на всей семинатцати тем[27], и на Новегороде Великом, и на Пскове, а Тверь и Рязань моя и есть, а Немци и сам возму“» [ПСРЛ 1962: 262–263][28]. Как видно из этих слов Витовта, Астрахань не выступает в качестве независимого владения Темир-Кутлуга, а, подобно Азову, Сараю, Булгару, является частью «всей Орды» и по-прежнему считается крупным городским центром. Я. Пеленски, наоборот, считал, что этот текст свидетельствует о достижении Булгаром, Астраханью, Азовом по меньшей мере полунезависимого статуса в процессе распада Орды [Pelenski 1974: 166–167].
Иосафат Барбаро, посещавший Хаджи-Тархан во время своего пребывания в Тане (1436–1452), пишет: «Теперь это почти разрушенный городишко, но в прошлом это был большой и знаменитый город. Ведь до того, как он был разрушен Тамерланом, все специи и шелк шли в Астрахань, а из Астрахани — в Тану… Ежегодно люди из Москвы плывут на своих судах в Астрахань за солью» [Барбаро и Контари-ни 1971: 157].
Сообщение И. Барбаро не оставляет сомнений в том, что город по-прежнему находился на правом берегу реки: рассказывая о походе Менгли-Гирея на Астрахань против Муртазы, И. Барбаро пишет, что брат Муртазы переправлялся через реку, чтобы освободить его [Барбаро и Контарини 1971: 156].
Вместе с тем, есть свидетельства, что разрушения города были столь значительны, что восстановлен он был на новом месте — на левом берегу Волги.
В это время Хаджи-Тархан, по-видимому, оставался единственным крупным городским и торговым центром Нижнего Поволжья (помимо Сарая ал-Махруса). По данным анализа кладов джучидских монет, во второй четверти XV в. в Нижнем Поволжье полностью прекращается денежное обращение, а Хаджи-Тархан в середине — второй половине XV в. являлся единственным местом в регионе, где было налажено производство монеты. Но отсутствие экономических условий для ее обращения приводило к тому, что вся продукция денежного двора Хаджи-Тархана оседала в других частях улуса Джучи (в основном на территории Среднего Поволжья) [Федоров-Давыдов 1960: 119].
В первой половине XV в. город неоднократно переходил из рук в руки многочисленных ханов-Чингизидов, претендовавших на власть в улусе Джучи. Основателем новой Астрахани взамен города, разрушенного Тимуром, был Тимур-Кутлуг (сын Тимур-Мелика сына Уруса)[29], контролировавший этот район после ухода Тимура в 1396 г. М. Г. Сафаргалиев без ссылок на источники писал о том, что Тимур-Кутлуг был провозглашен ханом в Астрахани еще в 1391 г. [Сафаргалиев 1996: 432], а Р. Джуманов называл 1396 год [Джуманов 1993]. В русской редакции татарской родословной сказано: «Темир Бекбулат, у Темир Бекбулата сын Темир Кутлуй царь, первой царь на Астрахани» [Вельяминов-Зернов 1863: 49]. «Темир бек улан, Озтемир бек улана сын Темир Кутлуй первой царь на Устрахани» [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 84, л. 79]. О воцарении Тимур-Кутлуга в Астрахани писал в начале XVII в. Кадыр-Али-бек. Согласно этому источнику, беком при Тимур-Кутлуге был Идиге [Джами ат-таварих 1854: 159; Усманов 1972: 80]. Ногайские мирзы в XVI в. считали, что Астрахань — «Темир-Кутлуев царев юрт» [Вельяминов-Зернов 1864: 123]. Связь города с Тимур-Кутлугом («Темир-Кутлы») прослеживается и в крайне сбивчивом фрагменте башкирского исторического произведения, опубликованном в «почти дословном переводе» [Назаров 1890: 167; Соколов 1898: 48] (см. также [Галяутдинов 1998: 162–163]). Видимо, этой же традиции следовал и Ризаетдин Фахретдинов, татарский историк первой половины XX в., также считавший Тимур-Кутлуга первым астраханским ханом [Архив востоковедов СПбФ ИВ РАН, ф. 131, oп. 1, ед. хр. 8, л. 2 об.]. Связь Астрахани с Тимур-Кутлугом прослеживается и в «Дафтар-и Чингиз-наме» [Ivanics, Usmanov 2002: 90]. Мюнеджим-баши связывал возникновение астраханской династии с ханом «Ягмурджи» «из потомства Тимур-Кутлуга», который «стал повелителем племен (обитающих) под Эждерханом — отдаленным городом на севере» [Muneccimbasi 1285: 695]. В недатированном письме Менгли-Гирея литовским радным панам указывается, однако, на связь потомства Тимур-Кутлуга не с Астраханью, а с территорией Большой Орды, которую несколько позже занимали ногаи. Хан, упрекая Раду в переговорах с врагом Крыма — ханом Ахматом, писал: «Котории и вам и нам неприятель — Темир-Кутлу царевым сыном Юхматом, царем, послы пославши, приятели есте стали… Инозъдавна Темир-Кутлу царевых детей житлу за Волгою подле Яика; их приязнь к вам николи не была» [Малиновский 1901: 133–134, № XXIII].
Связь потомков Туга (Тукай) — Тимура с Астраханью подчеркивается не только в сочинениях позднейших татарских историков [Шеджере 1906]. Махмуд бен Вали в «Бахр ал-асрар» писал, что Бату, отметив особо заслуги Тукай-Тимура (своего брата) во время «семилетнего похода» (на запад), выделил «из каучинов» минг, тархан, ушун, ойрат и передал их в подчинение брату. В качестве удела он пожаловал ему область асов (вилайет-и ас) и Мангышлак. В другом месте «Моря тайн» Махмуд сообщал, что потомки Тукай-Тимура, «согласно воле Бату», властвовали также над Хаджи-Тарханом. Войско Тукай-Тимура и его потомков вошло в состав левого крыла армии Джучидов [Кляшторный, Султанов 1992: 188–189]. Согласно «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» Муин ад-Дина Натанзи (написано на персидском в Ширазе в 1413–1414 гг.), после смерти Ногая улус Джучи разделился на две части: правое крыло и «Кок-Орда утвердила за собой страну Урус, Черкес, Ас, Мхши, Булар, Маджар, Авкек, Башгырд, Либкай, Хаджи-Тархан и Ак-Сарай, а другая область Дженда, Барчкенда, Сыгнака и величала себя Сол-Кол и Ак-Орда» (т. е. Левая рука и Белая орда). В другом месте Натанзи пишет, что правое крыло, к которому относились Ибир-Сибир, Рус, Либка, Укек, Маджар, Булгар, Башгырд и Сарай-Берке, назначили потомкам Токтая [Кляшторный, Султанов 1992: 194].