Когда Лора спустилась утром вниз, Эверетт спал на диване, прижавшись щекой к «Доктору Квантуму». Тихо гудел «Экс-бокс», рождественская елка сверкала огнями.
Полицейские явились к завтраку. На мордашке Виктории-Роуз красовались молочные усы и коричневая борода от шоколадных хлопьев. По радио бодро тараторил Крис Эванс. У Эверетта в голове еще было мутно со сна, и все же он сразу понял, что на пороге полицейские, еще прежде, чем раздался бодрый двойной звонок. Слишком близко друг к другу маячили за стеклом их силуэты в свете уличного фонаря: один высокий, мужской, другой пониже, женский. Так стоят сотрудники полиции и миссионеры-мормоны.
Эверетт выскреб из коробочки последние остатки маргарина «Флора» и намазал на гренок. Искусственное масло с пониженной жирностью, подтаивая, распадалось на отдельные шарики жира и воды.
— Ну и холодина! — сказал Усатый Миллиган. — Ночью, наверное, давление полезло вверх. Когда повезете мальчика в школу, советую выехать на полчасика пораньше. Может, еще и дождемся снега на Рождество. Это что, кофе? Не поделитесь?
Эверетт налил ему кофе в кружку с символикой футбольной команды «Тоттэнхем Хотспур». Ли-Леанна-Леона уселась за стол напротив Эверетта.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Эверетт. — Вы его нашли?
Виктория-Роуз насупилась, глядя на больших людей в темной одежде, которые принесли в дом холод. Малышка в любую минуту могла разреветься. Лора тоже села, пристроившись за пакетами овсяных хлопьев, чтобы не было так видно ее майку-алкоголичку и вытянутые на коленках тренировочные брюки.
— Мне очень жаль, Эверетт, — сказала Ли-Леанна-Леона, постукивая ногой по полу.
Эверетт оценивающе рассматривал ее скупую улыбку и прищуренные поросячьи глазки. «Как же ты меня на самом деле ненавидишь», — подумал он.
Лора убавила громкость радиоприемника.
— Мы посмотрели фотографии, которые ты нам оставил, — сказал Усатый Миллиган. — Это у вас гренки? Слушайте, а вы не могли бы поджарить еще пару ломтиков?
Лора встала и сунула в тостер два куска цельно-зернового хлеба.
— Белого не найдется? — спросил Усатый Миллиган.
— В нашем доме предпочитают здоровую пищу, — сказала Лора.
— Вы мне ее вернете? — спросил Эверетт.
— Что? — спросил Миллиган, отхлебывая кофе.
— Карту памяти.
Ли-Леанна-Леона выложила на стол целлофановый пакетик и придвинула его к Эверетту.
— Мы уже скачали оттуда все, что нужно. Твои снимки прогнали через программу улучшения изображений. Хочешь посмотреть распечатки?
Она положила на стол кейс, потеснив кофеварку и пакет с молоком. Достала большую глянцевую фотографию номерного знака.
— Мы проверили номер. Владелец автомобиля — некий мистер Пол Стефанидис из Хаунсло. Занимается поставками продуктов с Кипра в рестораны и небольшие продовольственные магазины.
— И что?
— Вряд ли торговец средиземноморской бакалеей стал бы похищать твоего отца.
— Номера могли подделать.
— Эверетт, это машина мистера Стефанидиса. У него черная «Ауди». Вчера он проезжал по Мэллу как раз в указанное тобой время. Направлялся на обед общества «Бизнес-форум Лондон-Кипр».
— То есть вы хотите сказать, что я все выдумал?
Гренки выскочили из тостера. Все сидящие за столом дернулись от неожиданного звука. Лора поставила тарелку с гренками перед сержантом Миллиганом.
— А, замечательно! Маслица нету? Знаю, что вредно, но у маргарина такой противный химический привкус…
— В нашем доме придерживаются низкохолестериновой диеты, — сказала Лора.
Миллиган принялся намазывать гренок маргарином из только что открытой коробочки.
Ли-Леанна-Леона выложила на стол перед Эвереттом еще одну фотографию. Это был последний снимок — тот самый, где в заднем окне виднелись три силуэта. Три темноволосых затылка, три пары плеч, все в темном.
— Неправильно! Папа был в специальном велосипедном костюме. В ярко-желтой куртке, чтобы издали было видно даже во время дождя.
— Понимаешь, Эверетт, мы много работаем с любительскими снимками. Часто их делают второпях, на ходу, с мобильных телефонов, при плохом освещении и неблагоприятных погодных условиях, не успев навести фокус или правильно откадрировать фотографию. Ты не представляешь, как часто люди утверждают, что на снимке одно, а после обработки специалистами выясняется, что там совершенно другое.
— Вы изменили снимок!
— Эверетт, какое разрешение у твоего мобильного?
— Четыре мегапикселя. И четырехкратный цифровой зум.
— Ты снимал с увеличением.
— Конечно, с увеличением!
— При этом шел дождь.
— Ну да, и что?
Ли-Леанна-Леона указала пальцем на овальное пятнышко у правого края фотографии. Нижняя часть овала слегка подсвечивалась золотисто-желтым.
— На объективе — капля дождя.
— Да, я и сказал, что был дождь.
Эверетт уже понимал, к чему они ведут. Деваться было некуда. Его только что поимели на кухонном столе, в присутствии мамы и младшей сестренки. Сейчас его снимок разберут по пикселям.
— Эверетт, скажи, какого оттенка свет у уличных фонарей?
— Желтого. Там стоят натриевые лампы.
— Таким образом, вполне возможно, что еще одна капля на объективе отразила свет уличного фонаря, в результате чего на фотографии возникло желтое пятно.
— Вы изменили снимок!
— Вот оригинал.
Женщина-полицейский положила на стол очередную распечатку. При сильном увеличении была видна зернистость рисунка. На фоне спины Теджендры явно и несомненно выделялась большая капля, переливающаяся желтыми отсветами. «Этого не было! — подумал Эверетт. — Вы ее подрисовали!»
— Я ничего не придумывал! Зачем бы мне фотографировать какую-то постороннюю машину?
— Вы нас извините, миссис Брейден, но семейные проблемы иногда толкают подростков на странные поступки, — сказал Миллиган.
У него на усах висели крошки.
— Мисс Брейден! — резко поправила Лора.
Она была вне себя от унижения. Полицейские в ее собственной кухне назвали ее сына лжецом и выдумщиком и к тому же видели ее в майке-алкоголичке и заношенных трениках, а ее дочь — всю перемазанную шоколадом.
— И у нас не проблемная семья!
— В общем, этот вопрос мы прояснили, — объявила Ли-Леанна-Леона, сгребая со стола фотографии. — Однако дело о пропаже твоего отца, Эверетт, пока не закрыто. Мы продолжаем поиски.
Инспектор по делам несовершеннолетних встала, за ней поднялся и Усатый Миллиган, поспешно отложив второй ломтик поджаренного хлеба.
— Спасибо за гренки и кофе! Лучшее начало дня!
Лора проводила их до двери. Уже рассвело, и Эверетт разглядел, что они уселись в «Шкоду». Экономия средств в полиции, наглядный пример.
Пока Лора закрывала дверь, Эверетт убежал к себе в комнату и вставил в планшетник карту памяти.
— Эверетт! — донесся из прихожей злой и напряженный мамин голос.
— Одну минуту!
— Никаких минут! Спускайся сейчас же!
— Я занят…
Он вывел на экран снимок с карты памяти, которую вернули полицейские, и такой же, отправленный самому себе из полицейского участка.
— Не знаю, чем ты занят, и знать не хочу. Иди сюда, нужно поговорить.
— Сейчас!
Эверетт разместил два изображения рядом, подогнал размер.
— Эверетт, нам нужно поговорить! Ви-Эр уже расстраивается!
Когда мама сердилась, она понижала голос и начинала говорить с интонациями Опры Уинфри. «Классический случай пассивно-агрессивного поведения», как выражались на сайте Divorcedads.com.
— Эверетт, ко мне на кухню заявились двое полицейских, потребовали гренки с маслом и обозвали нас проблемной семьей. Может, кто-нибудь мне все-таки объяснит, что происходит?
Эверетт развел в стороны большой и указательный пальцы, увеличивая снимки на экране. Топ-топ, скрип-скрип… Четвертая ступенька на лестнице. Мама поднимается на второй этаж.
— Эверетт…
Вот оно! Эверетт выскочил из комнаты и перехватил маму на площадке, выставив перед собой «Доктора Квантума».
— Я не врал!
— Эверетт…
— Я знаю, что я сфотографировал! Смотри, я отправил себе копию, когда отдавал полицейским чип. Вот оригинал, здесь нет никакой дождевой капли. Вот папина спина, вот его затылок! А каплю они сами пририсовали.
— Эверетт, что ты такое говоришь? Я ничего не понимаю.
— Мам, полицейские нас обманули. Они соврали про фотографии и, наверное, про бакалейщика с Кипра тоже. Врали нам в глаза и еще внушали тебе, будто это я говорю неправду.
Лора, прикрыв ладонью рот, опустилась на ступеньку и привалилась к перилам.
— Господи, в голове не укладывается…
Эверетт пристроился рядом на ковре и тоже прислонился к перилам. Возникло такое чувство, словно у его сердца отвалилось дно, и все хорошее, что там было, — доверие, радость надежность, — все посыпалось в пропасть сомнений. Даже гренки с маргарином и утреннее радио теперь отравлены.