Для искусства, как и для истории, особую ценность имеют свидетельства очевидца, участника, человека бывалого, который знает все о предмете своего повествования и даже немножко больше. Эта ценность еще увеличивается, когда автор, помимо собственного жизненного опыта и знаний, обладает и литературным талантом, который позволяет ему с наибольшей полнотой и доходчивость донести суть событий и дать свою им оценку.
Николай Чергинец относится к числу именно таких людей. Один из непосредственных руководителей уголовного розыска и литератор одновременно, он является автором трех книг о тревожной и необходимой людям работе советской милиции.
«Финал Краба» — его четвертая книга. Как и в предыдущих повестях, в этой последней автор переплавил многое из собственного опыта службы с определенной долей литературного вымысла, без которого обычно трудно обойтись в прозе. А возможно, в этом и нет необходимости, так как таково уж свойство таланта — вымышленное им часто более правдоподобно, чем реальное и уж наверняка более интересно. Во всяком случае у Николая Чергинца трудно отделить одно от другого, так как оба эти качества слиты в единый динамический рисунок уголовного детектива с загадочной тайной преступления, его разоблачением, опасностями и погонями.
Как правило, автор счастливо избегает многих явных и тайных ловушек, заготовленных особенностями данного жанра. Мы почти не найдем здесь облегченных решений, холостых ходов и приемов ради интереса. Раскрытие преступления является тяжелой работой, полной риска и опасности. Тем более серьезно и значительно выглядит ежедневная, а иногда и еженощноя работа оперативных работников уголовного розыска: сдержанного и разумного майора Ветрова; молодого и еще малоопытного Майского; лейтенанта Скалова, который в течение нескольких дней, рискуя собственной жизнью, под видом рецидивиста проникает в самое логово медвежатников. Работа этих и многих других людей проходит, как правило, незаметно для постороннего глаза. Но именно это работа настоящих героев — работников нашей милиции, от которых зависят спокойствие и благополучие населения. Они противостоят, вскрывают и наконец арестовывают законспирированную шайку преступников, которую возглавляет матерый бандит Крокет-Краб, специализирующейся на государственных сейфах, но не брезгующий и имуществом некоторых граждан. Именно история раскрытия, ареста группы Краба и составляет детективный сюжет этой повести.
Василь Быков
Пустынные улицы. Темные окна домов. Город спит спокойным сном, отдыхая после напряженного рабочего дня. Пара влюбленных, словно завороженные ночной тишиной, в обнимку стоят у подъезда большого дома. Стоят уже долго, и по их виду можно догадаться, что расставаться они не намерены. Неожиданно из-за угла дома вышел человек. Остановился и настороженно оглянулся. Молодые люди скрыты от него в тени подъезда, и он их не видит. Девушка сняла со своих плеч руки друга и кивнула головой в сторону прохожего, который в этот момент двигался к их дому. Парень молча потянул за руку девушку в открытую дверь темного подъезда. Незнакомец, не заметив их, прошел мимо.
Девушка прошептала:
— Чудной какой-то. Ночью с чемоданом по городу шатается.
Парень посмотрел вслед прохожему:
— Не говори! На улице теплынь, а он в перчатках…
Прохожий их не слышал. Он перебежал улицу и ловко перелез через двухметровый кирпичный забор. Невдалеке, чуть освещенное уличными фонарями, стояло недостроенное здание. Мужчина уверенно направился к нему и обогнув его, приблизился к трехэтажному дому, остановился у дерева, прижался к еще хранившему дневное тепло стволу и стал наблюдать. Настороженные глаза долго смотрели на входную дверь, тускло освещенную висящей над ней лампочкой. Затем он перевел взгляд на окна и внимательно, словно стараясь разгадать, что скрыто за темными стеклами, ощупывал каждое из них глазами.
Тишина. И, словно поверив только одной ей, мужчина двинулся к зданию. Он медленно прошелся вдоль ряда окон и остановился у последнего. За стеклом размытым силуэтом мелькнула чья-то голова. Мужчина сделал знак рукой. Почти сразу же отворилось окно, и в нем показалась лестница, которую опускал вниз другой мужчина. В этот момент его фигуру едва можно было различить в темноте. Высунувшись из окна почти наполовину, он поставил лестницу на землю. Первый мужчина передал своему напарнику плоский чемодан и по лестнице быстро взобрался в комнату. Они осторожно подняли лестницу обратно и закрыли окно. Тот, который ожидал прихода своего друга, злобно прошептал:
— Где тебя черти носят?! Думал, уже не придешь.
— Где-где! На улице светло как днем. Попробуй пройди незаметно…
— Ладно, хватит трепаться. Пошли!
И они двинулись к выходу из комнаты. Неслышно открыли дверь и оказались в длинном темном коридоре. В руках одного из них мелькнуло лезвие ножа. Он на цыпочках шел впереди, следом, держа в левой руке чемодан, а в правой — невключенный фонарик, двигался другой. Они прошли мимо одной двери, второй, третьей. Четвертая была открыта, и через нее вырывался в коридор довольно яркий свет. Первый ночной визитер подождал второго и подал ему знак поставить чемодан на пол. Затем они заглянули в комнату: в углу на составленных стульях спал старик сторож. Пришельцы молча переглянулись и двинулись дальше. В конце коридора они наткнулись на лестницу и начали медленно подниматься вверх. Прошли второй, затем третий этаж. Первый спрятал нож в карман пиджака, взял из руки напарника фонарик и начал осторожно продвигаться по ступенькам еще выше. Через два пролета они уперлись в обитую жестью дверь. Это был ход на чердак. Боясь, что дверь заскрипит, открывали ее медленно, сантиметр за сантиметром. Когда дверь отошла достаточно, они друг за другом прошли внутрь, тут же затворили ее за собой и прислушались.
На чердаке стояла черная, мертвая тишина. Все таило в себе неизвестность. Один из ночных визитеров не выдержал и тихо сказал:
— Включай фонарь! Чего ждать?!
Яркий узкий луч света пронзил весь чердак и уперся в противоположный угол крыши.
— Куда нам? — спросил все тот же голос.
— Возьми рулетку и от дверей отмерь четырнадцать метров.
— Отмерил. Что дальше?
— Теперь от этой точки пройди четыре с половиной метра вглубь, — скомандовал тот, который был с фонарем. Его напарник отмерил и это расстояние, возвратился за чемоданом и поставил его возле лежащей рулетки:
— Здесь? Ты уверен, что мы не ошиблись?
— Будь спок! Сейчас мы стоим как раз над самым центром кассы.
И работа началась. Осторожно совком, взятым из чемодана, они сняли слой шлака. Показались доски. Дом был старый, строился, когда для перекрытия применялись деревянные доски. В руках появились фомка, ножовка и другие инструменты, которыми они проделали дыру. Тот, который пришел с чемоданом, достал моток веревки, один конец привязал за стропила, другой — к чемодану и спустил его вниз. Затем друг за другом они спустились по веревке сами. Один из них повернулся к напарнику:
— Жора, глянь в окошко.
Тот подошел к окну и внимательно осмотрел двор. Все было спокойно.
— Порядок. Я больше боялся, что сторож не спит. Не хотелось на мокруху идти. Можешь начинать.
— А если там ни хрена нет?
— Что ты, Мужик! Я сам видел днем: тысяч шесть, не меньше, осталось. Давай, Стёпа, начинай.
Но Степан медлил, и это разожгло Жору:
— Ну, что резину тянешь?! Может, дрейфишь?
— Иди ты… Это на твой куриный ум — бери сверло и крути. Здесь подумать надо.
Он положил чемодан на пол и, поочередно щелкнув замками, поднял крышку. Сверху лежали медицинские резиновые перчатки. Степан снял с руки кожаные и натянул эти — из чемодана. Затем, подсвечивая себе тоненьким лучиком фонарика, тщательно начал осматривать громадный сейф. Наконец он нашел то, что искал: еле заметный тоненький проводок тянулся к плинтусу.
— Возьми в чемодане плоскогубцы и кусочек провода, — вполголоса приказал он Жоре.
Но тот, вытянув шею, замер у окна.
— Ты что — оглох? Не слышишь?!
Жора молча, с напряжением смотрел в окно. Степан выключил фонарик и подошел к нему:
— Увидел что-нибудь?
Жора повернул голову:
— Стёпа, милиция! Ей-богу, милиция! Я видел, как двое ко входу пошли, а трое — к стене. Давай рвать когти!
Они молча бросились к чемодану и начали собирать инструмент. В коридоре послышались шаги, и они, отталкивая друг друга, бросились к веревке. Степану мешали резиновые перчатки. Он никак не мог двигаться вслед за Жорой. Соскользнув вниз, на пол, он лихорадочно содрал с рук перчатки, начал быстро забираться на чердак…